Гештальт-лекторий

Лекция из Гештальт-Лектория:

14. Калитиевская Елена. Лекция. Зимняя школа. Москва. 2015.

О тексте

Данный текст является «сырой» транскрибированной версией данного аудио. Создан с использованием автоматизированных инструментов расшифровки, поэтому возможны неточности и ошибки. Текст предназначен исключительно для общего ознакомления с содержанием аудиозаписи и не заменяет оригинальное выступление. Обработанную с помощью ИИ лекцию вы можете прочитать по ссылке

14. Калитиевская Елена. Лекция. Зимняя школа. Москва. 2015.

Те, кто поддерживал эту дискуссию, обсуждали в очень многочисленных группах и какого-то свободы мысли, свободы как-то рефлексивства по возможности, так, чтобы вам это было комфортно и спокойно. Прошу прощения, не знаю, на самом деле специальность вообще всегда науку учается, что-то немножко другое. И, возможно, я совершенно в общем чертах представляю себе, как прошел у нас вчерашний день. Ну, как бы я так справляю на полу примерно, вот поэтому я буду читать лекцию, которая, наверное, в каком-то смысле будет отражать проблематику этой конференции. Но я, наверное, буду задаваться такими достаточно глубокими философскими и дискурсионными вопросами, которые учат все человечество на протяжении уже многих десятилетий. Мне в этом смысле нравится такой достаточно, на мой взгляд, удачный замечание Мираба Мамадашвили, то есть философик, когда он говорил, что самая интересность заключается в том, что никакой истории философии нет. Что мы уже много-много столетий, если не тысячелетий, с одними и теми же руками и встречаемся с теми же вопросами, с теми же проблемами, просто эти обсуждения происходят в различном политическом, социальном, историческом, временном контексте, проводниками процессов, которыми заряжена поле человеческой ситуации, являются разные люди. Поэтому разных мы имеем некоторые источники, которые написаны людьми другой психологической, философской, психотерапевтической, которые написаны теми людьми, которые оказались, во-первых, способны писать. Это важно. А во-вторых, оказались достаточно чувствительными тем моментам истории, которые они описывали, и сквозь призму своего чувствительного восприятия описывали очень разные взгляды на то, что является этими же потребительствами, вопросами на жизнь, которая до сих пор будет нам помогать, и которые, я так понимаю, отражены в тематике конференции, которая называется, если я не ошибаюсь, «Свобода, ответственность, мечтать, дорогие». Ну вот по этому поводу я и хотела прочесть какую-то лекцию. Предполагаю, что она может быть в какой-то мере академической, но любая академическая лекция всегда унипроизводительна, потому что ее слушают разные люди. И, наверное, то, что я буду сегодня говорить, для каждого из вас появятся какие-то свои акценты восприятия, какая-то своя реальность, которая будет как-то коррелировать с теми напряженными точками вашей сегодняшней актуальной жизни здесь и теперь, и с качеством вашего присутствия в этой жизни. И, наверное, пробуждать очень разные переживания, по поводу которых вы, вероятно, как-то выстраиваете свою жизнь в судьбу, выстраиваете свою психотерапевтическую практику, выступаете преподавателями в психотерапевтических, различим психотерапевтических аудиториях, ориентируетесь на какую-то свою психотерапевтическую работу, когда чаете с пациентом. Поэтому мое решение сегодня почитать лекцию в таком даже академическом стиле, я считаю, вполне осознанным для того, чтобы у вас была максимально какая-то проективная возможность воспринять какие-то речи, не задаваясь теми постулатами, которые лично для меня являются, например, более приоритетными или менее приоритетными, но тем не менее об этом, в общем-то, я дальше скажу, потому что тот, кто ее уже делал, читает эту лекцию, и выведет его какие-то речи, про которые я хочу говорить, уже являются объективным срезом того, что именно я это сделала, именно я это выбрала, именно я это читаю. Поэтому я не знаю, как лучше поступить, но мне кажется, что было бы хорошо, если бы осталось какое-то небольшое время на вопросы, если кому-то из вас захочется о чем-то спросить лично меня, про то, что я думаю и как я переживаю, но и довольно непростой момент в жизни психотерапевтического сообщества в нашей стране и так далее. Но тем не менее я хотела начать с некоторых вещей, которые для меня являются очень важными, практически являются фундаментом для того, чтобы обстроить какую-то практическую деятельность. Ну и основной постулат, в общем-то, является достаточно простым. В наше непростое время вызов быть присутствуем в этом мире, он обращается к каждому из нас лично, индивидуально. И поэтому этот вызов, такой сильный персональный вызов быть присутствуем в своей жизни, попасть в свою жизнь, а действительно очутить какое-то присутствие в своей жизни, он может быть принят только лично и отражаться известным нам словом awareness, то есть ощущение обнаружения себя. Потому что если мы не отнемся и не обнаружим себя, а будем пытаться присоединяться к каким-то группам, сливаться, ищав на надежности, совершенно забыв о том, что у нас есть право на свободу мысли, собственного выбора и право на здоровое индивидуальное восприятие и построение ситуации соответственно с этим, и, наверное, всех несет как бы ветер. Если мы этот вызов быть присутствуем в своей жизни не воспримем как индивидуально личностное поплавание. Вот это мой основной такой пунктуар, который я сейчас стараюсь обозначить. В рассуждении о тех вопросах, которые обозначены в лекции как ценности, свобода, ответственность, непросто и непросто, потому что про эти вопросы действительно люди собираются в разных группах и рассуждают очень много лет и в каждое время по-своему. Для меня психотерапия является междисциплинарной областью, в которой нет чисто физиологических исследований, исторических, педагогических, медицинских, математических, каких-то гуманитарных исследований или исследований точных наук. Там все для меня связано и является разными аспектами, разными авторами, которые соединяются во что поле человеческой ситуации, которая с темой цивилизирует очень по-разному. То есть это действительно для меня междисциплинарные исследования, поэтому я, может быть, и задавалась какими-то философскими вопросами. И философия, как говорят, она по своему науку, это мастер наука, искусство задавать вопросы. А отвечать уже на эти вопросы наука или где? Или сам человек на тексте своей собственной жизни. Ну, наверное, о чем я хотела поговорить? Ну, наверное, поговорить о свободе, поговорить немного об ответственности, поговорить о ценностях и поговорить о том, что все это на самом деле одно и то же. Потому что если мы говорим отдельно о свободе, если мы говорим отдельно об ответственности, если мы говорим отдельно о ценностях, не применимо к каким-то человеку, то все это у нас превращается в какие-то наборы вымеренных книг, в которых там что-то очень важное и умное правильно написано. Но важно, чтобы все это каким-то образом соединялось в философии поступка. Ну, в свое время, когда я описывала философию психотерапевтической практики, как некий эстетический выбор человека, я говорила, что человек является единством. Я давала такой треугольник и говорила, что человек является единством должного, сущего и возможного. Собственно говоря, я здесь увидела русинку, если вы помните, как в своей рассуждении в книге «Философия веродей» он говорил, что, собственно, внутри у нас теология, все из нас теография снаружи. А то, что издается, собственно, его контактный способ построения своей линии жизни, как способа бытия в этом мире, есть, собственно, все некие психологи. И в этом отношении, конечно, он бы, я взяла, обращался к терминам «дештайп терапии» и к рассуждению о свободе и ответственности. Термин «дештайп терапии», обращающийся к нижнему рисунку, что если у нас свобода оторвана от ответственности, то мы занимаемся просто каким-то психологическим и психотическим отреагированием, существуем на одной функции, и когда у нас полная свобода, но ответственности никакой, когда ответственность мы как-то в виде образа пытаемся реализовать, только ответственность без свободы, являясь заложниками чего-то должного, но совершенно оказываясь нечувствительными к собственному восприятию или биологическому обнаружению того, что в этом должном является моим, хотя мы оказываемся заложниками каких-то чужих идей, функций, представлений, и когда мы, оказывается, проводниками каких-то чужих идей. И только соединяясь два процесса, осуществляется, собственно, выбором, эта функция, она отражает процесс выбора, получает информацию и от функции, и от функции бессонной индивидуальности, создает некоторое усилие личностного выбора, которое создает кривую нашего способа, всегда немножко кривого, это правда, вот нашего бытия в этом мире. И эта функция может быть туда ажена, либо в ту, либо в другую сторону, вы знаете, что есть эти механизмы, но, собственно, проявление этой функции является основанием для того, чтобы мы могли сказать, что мы осуществляем творческое прис Насколько я сидела в мире, то есть невозможно говорить без связи с этой третьей категорией. То есть человек не существует без прошлого, он не существует без должного, он не существует, если он не способен как-то прогнозировать свое будущее и быть причиной чувствоваться, что он выступает не следствием каких-то обстоятельств, а выступает как причина каких-то изменений в своей жизни, строит какую-то перспективу. Возможно, он реализует какой-то свой потенциал, но невозможно это сделать, не присутствуя в мире и приблизительно не ощущая вот эту точку присутствия здесь и теперь, то есть напряжение в случае пространственного момента. Еще с древних времен, еще с классической философии люди довольно долго рассуждали о свободе. Это свобода, это уже третья категория такая философская, о которой рассуждали очень давно, действительно, начиная с времен Платона. Свобода определялась как власть над жизнью, а ответственность это довольно недавняя категория, очень сильно нагруженная всякой юридической терминологией, пониманием того, как ответственность бывает гражданская, административная, какая-то еще уголовная, по-моему, еще какая-то ответственность. Но так или иначе ответственность, она некоторыми людьми воспринимается в отношении свободы как какая-то тяжелая обуза, которая нависла над человечеством. И вот эта ответственность, она как-то очень сильно смущала тех людей, которые долго рассуждали о свободе, потому что человек рассуждает, он много правильных вещей рассуждает про свободу как осознанную активность, как право быть на этой земле и в этом мире. Он неизбежно сталкивается с тем, что в общем все имеет следствие и причину, и после этого он может быть схвачен, наказан, осужден, не принят и так далее. И поэтому еще появилась книга Фрома, она написана «Бегство от свободы», когда люди говорили, не надо нам этой свободы, извините, пожалуйста, это свобода вместе с этой вашей ответственностью. Зачем она нам нужна? Потому что если уж ответственность в это дело все вмешивается, значит я должен находиться там в своей тюрьме, в каком-то отвечать, в котором я реализую своих выборов и поступков, то зачем мне вся эта свобода? Проще делать как все, шагать в ногу и так далее. И в этом отношении, конечно же, свобода, она может быть такой, как сказать, заманутой, приманкой для тех людей, которые пытаются воспринимать ее очень отдельно от ответственности и реализации какого-то конкретного количественного выбора. Если мы рассматриваем свободу, то мы не можем обойтись без понятия свободы и детерминизма. У нас что, все предначертано, или мы все-таки обладаем какой-то свободой, и мы можем что-то как-то сделать в своих интересах. Еще в отличие от философии, еще когда говорили, писали о римках, Боге и так далее, существовало такое представление, что свобода это только для тех, у кого кровь богов течет в жилых. Потому что вот есть боги на римке, они могут как что-то делать свободно, а для людей все предопределено. Ну, есть титаны, которые такие, в общем, как сказать, и герои, которые такие, ну, как сказать, не совсем боги и не совсем люди, но какие-то такие подобия богу, те, кто божественной струйкой крови в своем организме. Кто имеет божественность, тем нет, кто имеет свободе, в общем, никак. И в этом отношении вот Марк Ньютон, свой времявоспредельник, говорил, что как же свобода, все предначертано, да, любого не упадет с головы человеческой, если она доброй воли не будет. Ну, а Ферандрю Катанский, его современник, рассуждал несколько иначе. Ну, я, честно говоря, не помню, ссылался ли он на Ветхий Завет или на Новый Завет, но так или иначе все-таки вот создание человека по образу и подобию Божьему, дало человеку некоторое право, возможность ощущать себя также свободным, потому что тогда по какому же, собственно, образу и подобию, если Бог может, когда жизнь я создан по образу и подобию, то, наверное, и я тоже чего-то могу. Да, в общем, Ферандрю Катанский как-то парировал некоторые такие детерминистские замечания Марка Ньютона. Ну, было достаточно такое важное время в истории человечества, когда очень сильно развивались естественные науки, был введен термин идеального детерминизма мира, и в этой ситуации говорили, что все предопределено, все доказано, а вот мы должны только все это прочесть, описать, раскрыть, раскрыть какие-то формулы, степени предопределенности, ну, и дальше, соответственно, я думаю, что очень многие люди, которые учились на разных факультетах психологии, понимали, да, то все те, кто учился на факультетах психологии, они в какой-то момент были очень очарованы идеей, что можно только вот описать Ну, вы знаете, да, с помощью вот каких-то механизмов понимания, знания, да, вот этот человеческий организм под названием личность, да, и дальше все будет хорошо, мы сможем что-то прогнозировать, на что-то влиять, чем-то управлять, и так далее, и так далее, и так далее. А вот, ну, все не так просто в этой свободе, потому что я думаю, что многие из вас знакомы с работами Ильи Пригожина, который в свое время доказал, что есть разрывы в такой детерминированности законов бытия, которые он называл определенными периодами или точками бифуркации. Это те периоды, эти точки, когда довольно структурированная система, которая может быть, траектория, которая может быть предсказана, в какой-то момент попадает в такое каком-то зависшее состояние, в котором выбор может быть совершен в какую-то разную сторону, или в одну, или в другую, или в третью, и в этом отношении даже уравнения, которые описывают вот эти процессы, они имеют разные корни, и в этом плане вот это разрывы и возможности в какие-то моменты встроенное предсказание жизни системы как-то воспринимать иначе и быть чувствительными к этим точкам бифуркации, ну, привело к пониманию того, что действительно в какой-то момент система, вот и все, жизнь может менять свою траекторию, то есть вся эта линейная причинность, она куда-то пропадает, и мы можем, наверное, говорить, если вернуться в сервину гиштальтерапии, что гиштальтерапевты оказываются очень чувствительными к тем процессам поля, к тем силовым линиям, которые заряжена актуальная ситуация, и они выступают как бы лидерами, романтиками этих процессов в определенные исторические периоды, когда мы можем говорить о точке бифуркации, о каком-то таком синтетическом принятии, одновременно с множественностью выборов. Это как раз та самая ситуация, когда личность, не какая личность до этого не могла угнять, а вдруг в истории оказываются какие-то очень интересные такие смешения этих различных факторов, которые определяют создание ситуации, и здесь даже какие-то малейшие изменения могут привести к бифуркации. И поэтому мы, наверное, все остановимся в одном из тех периодов, когда от усилий каждого конкретного человека может меняться жизнь и восприятие очень многих людей. Мне, например, очень интересно в связи с этим работа психотерапевтических психологических групп. Я имею в виду группы, которые всем вам известны, собственно, это могут быть группы обучающие, супервизорские, терапевтические, какие угодно, но так или иначе, в которых присутствуют взаимодействия людей. Я не могу повлиять на процессы большого общества, но я могу разговаривать, встать между людьми в группах, я могу видеть их глазами, я могу обменяться какими-то впечатлениями с этими людьми. И в этом отношении эти группы, они, с одной стороны, они отражают тенденции сообщества и общества. В целом есть такая интересная особенность, которая была замечена совершенно недавно, что группа средних размеров отражает все тенденции общества, которые на данный момент присутствуют. И, действительно, на их сообщество, как же антиобщество наше, я имею в виду наше профессиональное сообщество. И в то же время, находясь в этой группе, где-то там 15-20 человек, мы можем резонировать друг друга, мы можем вступать в диалог друг с другом, мы можем получить какую-то обратную связь, обмениваться различными взглядами и также получать обратную связь о степени разрежения, которая следует от этого обмена. И поскольку мы можем потом уже этой своей впечатленностью, этой видением, записать анализ своего личностного опыта, каждый, в зависимости от количества мужчин, клиентов, коллег, родственников, друзей, знакомых, мы дальше это топос уже разносим. И тогда получается очень интересная вещь, что в диалоге, в каком-то несогласии, в какой-то попытке встречи и сопоставлении своих Она для искусства былильного вот этого личностного ресурса быть строителем, который материал, который валяется под ногами, того, что вот все-таки великий говорил, что да, действительно, вот есть много вот этого строительного материала для того, чтобы построить какой-то потенциал будущего. Но я думаю, что для этого очень важно действительно не разделять свободу и ответственность, не нагружать ответственность на какую-то приду, в какой-то страхом длинным наказанием, а понимать, что свобода и ответственность – это просто две стороны одной и той же медали, которая приводится к делу выбора личности. Ну, я думаю, что в некоторый момент еще про свободу я скажу, что, ну, на самом деле, вот про критическую компетенцию я сказала, я начинаю с того, что про свободу и границу. Потому что, например, я осознаю свою дискомпетенцию в области чисто юридической графики, а когда знание, то это облегчение. Это не просто, что я берусь за то, за другое, за пятое, за десятое. Я понимаю, что я вот в чем-то компетентна, в чем-то я не очень компетентна, и это я могу дискомпетентно обеспечить и переправить людей тем людям, которые достаточно компетентны, давно работают в этой области. То есть я свободна, потому что я ориентируюсь в этом пространстве, я знаю, что с чем дольше работает. И всегда, когда мы не очень не свободны, всем всегда хватает за что попало. И, в общем, во многом, видимо, свобода, она связана с тем, что мы осознаем некоторую свою конечность, ограниченность, наличие каких-то, ну как вам сказать, значит, Герштейн описывал, что ты должен совершать движения, которые могли бы быть какими-то осмысленными, приводящими к цели, мы должны, и в свободные движения мы должны очень сильно ограничивать деятельность каких-то, ну, если мы просто будем двигаться туда попало, то мы никуда не попадем. Поэтому очень связанная тема свобода и осознавания ограничений, осознавания границ во многом сделает этот принцип реализма, на котором стоит вся экзистенциальная терапия. То есть есть то, что есть. А если я хочу, чтобы было иначе, то, ну, извините, это такая примерно, ну, как сказать, Гриффинс такая, остановите землю, я сойду. Вот. Ну, требуется считаться с этой реальностью для того, чтобы быть свободным в этом мире. То есть быть, я бы сказала, автономным, быть компетентным. Вот у Энгельса есть такое определение, что свобода — это неосознанная необходимость. У него есть еще другое определение свободы, гораздо менее известное. Свобода — это принятие решений сознанием дела. То есть это то, когда мы действительно понимаем, что чем больше мы знаем, чем более мы компетентны, грамотны и любопытны, интересуемся различными реальными этого мира, тем более мы свободны. Если мы ничем не интересуемся, не развиваемся, мы понимаем какую-то единственную идею, когда наличие какого-то выбора, воспринимаем как авторы, если нам зачем предлагать свободу, какое поприще вы предлагаете нам один, и нам не надо будет выбирать, сделать невыбор делать, то тогда ничего не происходит. Ну, я хотела сказать еще про то, что описал Ницше в своей консультации, о чем говорил Старбастром. Он описывал свободу от и свободу для. И вот эта свобода от, она есть и у животных тоже, даже еще Павлов описывал, как собака рвется из пункта. Если ее привязали к столбу для опыта, то вот этот инстинкт треплется, освобождение, он есть и у собаки. Вот эта свобода для чего-то, для реализации какого-то своего права, возможности как-то свободно мыслить и что-то делать в этой жизни, она есть только у человека. Вот эта свобода для. И просто освободиться, это в общем-то еще не свобода. Освободиться, это просто вырваться, оказаться в пустоте. Очень важно, к чему я иду. Потому что человек, он идет к тому, что для него формируется в настоящем некоторая перспектива будущего. Потому что если мы находимся в настоящем, если мы находимся в некоторой тревоге, мы всегда находимся в некоторой елке между страхами и любопытством. Если страха очень много, мы начинаем действовать и впускаться очень стереотипно и впускаемся в каких-то клише, чужие мысли, присоединяться к каким-то большим группам. Если любопытство очень много и его больше, чем страха, хотя страх все равно всегда есть, вот в тревоге неопределенности, то мы начинаем искать и мы способны тогда осуществить творческое представление и построить какую-то перспективу вольборд. То есть свобода – это ощущение возможности. Это всегда основание какой-то альтернативы. Возможности действовать как-то иначе, возможности понимать, признавать и как-то своим поступком декларировать, что может быть так, а может быть по-другому, и свидание с что-то еще. Но не только то, что на данный момент декларируется как абсолютно истинное знание какими-то компетентными источниками, очень важными людьми. И поэтому личность в своем развитии этим ворапсом в сторону автономии от зависимости, она постепенно осуществляет или не осуществляет. Ну, удобно, конечно, оставаться в зависимости и не очень удобно оставаться одиноким и автономным, принимая эти экзистенциальные вызовы. Но, в общем, интересно говорить с людьми, которые тоже их принимают, потому что именно у этих людей есть ощущение присутствия в своей жизни, в отличие от тех людей, которые, как будто замечанием одной из участниц групп, с которыми обсуждалась эта проблема, она говорила интересно, «Я живу в свою жизнь, или моя жизнь меня живет?» Ну, к моему отношению можно выбирать, я говорю, что вот эта личностная зрелость, все это слияние свободы и ответственности, осуществление личностного выбора, присутствие на основании личной идеи — это все факультативные вещи. Их можно делать, а можно не делать. Хотя, в принципе, есть и следующий тезис, тезис, который относится к ценностям, это то, что человек всегда находится на пути реализации своих ценностей, нигде больше находиться не может. И для того, чтобы понять, что есть моя ценность, мне с вами не говорить людям, у меня вот эта ценность есть, и эта ценность есть, и еще вот эта ценность для меня тоже есть. Это другое. Это, понимаете, можно декларировать, я этого хочу, это для меня важно. Важно посмотреть на то, что я реализировала. И я много раз в разных аудиториях, я описывала эксперимент, который я много раз рассказывала в различных группах, когда я просила людей написать ценности, которые для них руководствуются в своей жизни, а потом проранжировать эти ценности с точки зрения того, какая ценность больше, более важна, а какая менее. И они писали, ранжировали, а потом я попросила очень простую вещь сделать, написать, сколько реально они времени и усилий потратили на последние где-то два-три месяца своей жизни вот на каждой из этих ценностей. И вдруг начала какая-то паника у группах, потому что выяснилось, что, например, нелюбимая работа – это гораздо большая ценность, чем образование ребенка, у которого путем какого получали, но право общения, которого остается там 10-15 минут времени в день, на то и общение остается, потому что приходится вот этим всем заниматься, сидя уже на нелюбимой работе, а там у человека уволили нелюбимые работы, и вдруг он осознал, что эта работа была на него колоссальной ценностью, потому что она оставляла ему там время для того и для того, когда его уволили, вдруг оказалось в каком-то полном образе, в полном растерянности. Так что все то для нас является ценностью, вот обнаруживается не потому, что я хочу и во что я верю, а на основании просто практического анализа того, что я реально делаю со своей жизнью. То есть выбор – это не то, что передо мной, выбор у меня под ногами. И, собственно, в свое время, как-то не очень удачно перевели Эльга, потому что это содержание эквивокции «Чего ты хочешь?» Хотим ли я могу чего угодно, прийти в город, например, выучить итальянский язык, родить пятерых детей. А вопрос в другом – обрати внимание на то, что ты реально делаешь. Вот, собственно, ответ на то, сохранена какая-то эквивокция у человека или она утрачена. По сути, в нем ответственность за то, что он осуществляет право на какой-то выбор. Вот если вы впечатляетесь тем, что я обнаруживаю себя на пути реализации своей ценности, вот тогда эти ценности предстают передо мною Павловский, я говорю о активности. Таким образом, опускаясь ребенку, становится как-то спокойнее от того, что есть кто-то, кто может обладевать активностью, обладевать стандартностью, делая ее управляемой, осознанной. Ребенок становится спокойнее, если есть не только мама, но и папа. И в этом отношении, я думаю, что родители, они оба важны в нашей жизни. И с другой стороны, эти механизмы, они постепенно, по мере нашего продвижения по подростковому возрасту, как движущие силы развития личности, то есть вот эта активность и регуляция, они постепенно сдвигаются вовнутрь. И по выражению Ивана Ивановича Выборского, становятся движущими силами развития личности, которые по-любому сталкиваются с неким свободой и ответственностью. Но вообще-то, те психологи, которые сейчас занимаются экзистенциальными измерениями, экзистенциальным направлением нашей практики, психотерапии и вообще человеческой жизни, они говорят о том, что существуют трехмерные пространства. Свобода, ответственность и духовность. Это три оси, в которых может быть построен путь. Ну и в зависимости от того, какой из этих трех дорог в какой-то синтетичный период был нарушен, мы получаем в чем разнообразие, всю клинику всех этих нарушений. То есть мы можем получить автономную личность, можем получить зависимую личность, инфантильную, комфортную и так далее. То есть в свое время, я помню, еще где-то в 80-х годах я проводила эксперименты на различных подростковых группах, исследуя места развития личности в подростковом возрасте. Все коренные исследования были продолжены во многих лабораториях нашей страны под руководством моего мужа, тем, кто ему внушил этот науке, потому что я поняла, что существуют такие как бы тренды, существуют определенные закономерности. Мне стало интереснее судьба конкретного человека, потому что я как-то устала немножко жить в этой научной гранитной среде, которая описывает скорее некоторые закономерности. Мне стали интереснее законы, которые существуют на уровне конкретного человека. Но дальше эти эксперименты были продолжены уже другими людьми, потом они были совмещены с работой различных международных сообществ, и выяснилось следующее, что, конечно, подростки за эти 30 лет, с того момента, как были наши эти исследования, изменились, но один тип, который был описан еще довольно давно, в том же 80-х годов, он сохраняется примерно 15-18 процентов. Это автономный тип, те люди, у которых свобода, ответственность действительно слиты в некотором зрелом личностном выборе. И вот эти подростки, при том, что эти остальные группы, они куда-то смещаются, меняются, эти подростки остаются. То есть вот мы имеем процент такой республики. Любопытнее, конечно, исследования, я ссылаюсь сейчас просто на данные людей, которые эти исследования проводили без моего участия, но любопытно, что это все равно как бы продолжается, сохраняется вот этот вот процент. Интересно, что он соотносится примерно с той самой цифрой, вот этого социологического вопроса, с которым я начала свою лекцию, когда спрашивали у людей, как вам кажется вообще, вы можете повлиять на свою жизнь или нет, и примерно где-то процентов 80 или 82 процента сказали нет, мы не можем. Так вот, когда люди сказали, что могут, вот они похоже к этому типу и относятся, вот которые можно было бы описать как этот зрелый личностный тип. Ну, собственно, основные какие-то идеи, которые я хотела изложить в своей лекции, я сказала, я думаю только, что я хочу закончить тем, что в мое время довольно долгий спор происходил вот по поводу вот этой вот схемы границы контакта и этого функции, и ее такого содержания, и отсутствия содержания. И я знаю, что ряд моих коллег рассматривают, ну и там в книгах, соответственно, и в рассуждениях это встречается, эту функцию исключительно как переключатель с фигуры на нору, то есть ну как индультер, он работает и не уснул. Ну, соответственно, психическое здоровье, то психолог, не нужно психолог, не нужно психолог, не нужно психолог, не нужно психолог, ну и так далее. Если мы обращаемся к экзистенциальной традиции и вспоминая Марселя Пруста, который говорил, что жизнь это усилие во времени, то, наверное, для меня все-таки существует содержание работы этой функции, потому что непонятно, каким образом происходит включение или выключение, или утрата работы этого тумблера. Для меня содержание, специфическое содержание в этом функции является некоторое усилие конкретного человека подняться над некоторыми вызовами пограничного расчленения, пограничной ситуации и оставая нечувствительным напряжением различных векторов, факторов в поле, осуществляя, называемую нас ситуативную активность, сохраняя, как он индивидуально, ответственность за реализацию своей чувствительности к тому напряжению, которое человек чувствует в этом заряженном очень многими факторами поле. То есть еще раз, эта функция это усилие бытия, то есть это именно то место, в котором мы совершаем усилие по организации своего опыта. Если я этого усилия не совершаю, я не могу понять, на какой энергии тумблер будет сдвигаться в ту или в другую сторону. Это могут быть какие-то обстоятельства, форс-мажоры, ураганы, войны, политические какие-то силы, которые могут меня проводить. Но если я живу достаточно комфортной среде, где у меня есть возможность делать паузу между стимулами реакции, значит у меня сохраняется способность к творческому приспособлению, то есть у меня сохраняется таким образом способность быть достаточно толерантным в ситуации неопределенности, значит у меня сохраняется способность искать в этом напряженном поле неопределенности, заряженных очень большой тревогой, любопытством, хорошим решением, которое не задано извне. И которое действительно связано с тем, что я, то есть я, вы, то есть вы можете принять тот вызов, который сейчас обращен к каждому лично, вызов как-то присутствовать, быть в этом мире. Ну и основная проблема терапии – это попасть в свою собственную жизнь, потому что образ счастья быть не может, счастье может быть только конкретным человеком. Берегите себя, пожалуйста, и будьте счастливы. Аплодисменты. Прежде чем я закончу лекцию, не знаю надолго, но я закончила вовремя. Есть ли есть вопросы? Спасибо. Нет, ну про усилия, я имею в виду волевой победитель. Делаем выбор в начале дня. Понятно? Ну, на самом деле, я думаю, что с понятием воля у нас существует очень много разных фишек. Не знаю, а свобода воли, там еще что-то. Ну, в общем, на самом деле волевое поведение, если мы говорим про волевое поведение, то воля только в русском языке имеет какую-то альтернативность свободе. Вообще-то нигде в других языках воля не является альтернативой свободе. Поэтому если мы говорим про волю, то это некоторое усилие, одновременно оставаясь чувствительным к тому, чем эта воля заряжена, не будь клюем на ветру, а оставаться все-таки человеком, в основном осуществляя некоторые, ну, правда, вот это волевое как усилие. Усилие быть верным. Лена, совершая вся усилие, пока мы здесь поясняемся, хочу дать комментарий, можно, а не вопрос? Конечно, пожалуйста, проходите. Мне показалось, что твоя лекция сегодня была как отмене академической, чем обычно, а связанная с искусством, много человечества и зла, которые... Правда, это усилие, спасибо. Ну, я думаю, что я живой человек, насколько я считаю, я надеюсь, по крайней мере, наверное. Ну, это на самом деле то, о чем писал Виктор Франкл, слово духовность, оно сейчас очень тоже сильное, такое, ну, как-то измудренное различными направлениями, очень удобно пользоваться в тот момент, когда не знаешь, о чем сказать, говори о духовности, да? При этом мы говорим либо о каких-то церковных измерениях, либо мы говорим, например, о религиозных каких-то практиках, либо мы говорим про их вереведей практики и так далее. Я думаю, что каждый человек вкладывает что-то свое. Но когда я употребляю это слово, то, наверное, я имею в виду вот это этическое измерение, о котором я говорила, что этика – это мое отношение к самому собой, мои отношения с другими людьми. То есть если, то есть как именно это измерение объединяет в себе свободу и ответственность, потому что если моя свобода больше, это моя свобода, то моя ответственность, она больше как бы обречена в мере людей. То есть то, что я делаю, есть некоторые следствия, и эти следствия, они видны нервным людям. То есть то, что я дел

Еженедельная психологическая онлайн-группа. Длительность встречи 1 час 30 минут. Открыта запись в группы: вторник 9:00, 16:00, 19:00; среда 15:00. Старт с сентября 2025

Получить мою
консультацию